Эпоха: Двенадцать коллегий

УДК 94(470) + 929.5

Цыпленков В.П.
Эпоха.
Автобиографическая хроника.
– СПб, 2014. – 272 с.

В автобиографической хронике профессор Санкт-Петербургского университета рассказывает о происхождении свой семьи и фактах собственной жизни в городе Ленинграде до войны, во время блокады, на фронте, в послевоенный период. Период активной жизни ученого совпал по времени с эпохой социализма в России.
Книга представляет интерес для историков, социологов, биологов, этнографов.

В сети Интернет – epoch-ussr.blogspot.com

А professor of St. Petersburg University in the autobiographical chronicle talks about the origin of his family and the facts of his own life in Leningrad before the war, during the siege at the front, in the postwar period. The period of active life of a scientist coincided with the era of socialism in Russia.
The book is of interest to historians, sociologists, biologists, anthropologists.

Наступило время выбирать профессию по-настоящему. В какой институт поступать?
Мой статус ветерана-фронтовика позволял мне обратиться в любой вуз и без вступительных экзаменов стать студентом. Осталось выбрать, в какой вуз…
Глядя на работу моего старшего брата Евгения, я хотел стать энтомологом и для этого поступить в сельскохозяйственный институт. На мое несчастье именно в этот год этот вуз был переведен из Ленинграда в город Пушкин, а это довольно долгая дорога, общежитие и другие неудобства. Определенного выбора я не сделал, но отец часто разговаривал со мной на счет Военно-медицинской академии имени С.М.Кирова, с которой я был связан со дня своего появления на свет. Но и здесь возникало препятствие. В ВМА принимали до 25 лет, а мне исполнилось уже 26. Тем не менее, мечтая о карьере врача для своего сына, Павел Матвеевич договорился о моем приеме. Тогда его друзья, работавшие в приемной комиссии, шутили, что к ним подал заявление абитуриент пятнадцати лет, и, если сложить возраст обоих и разделить пополам, то получится в самый раз. Правда, и тут мне не всё нравилось. Например, то, что поступивших, как говорили, сразу же увозят в военные лагеря для прохождения «первичной военной подготовки».
Поскольку до завершения срока подачи документов было много времени, мы с Юркой Киселевым решили познакомиться с другими институтами, в которых проходили дни открытых дверей. Как ни странно, мы, в первую очередь, посетили Театральный институт. Юрка прошел первый тур конкурса, а я в двери даже не заходил, ждал его на улице. В это время я увидел, как подъехал шикарный автомобиль, и галантный молодой человек подвел из него к дверям вуза не простую абитуриентку, а, на мой взгляд, уже заслуженную артистку. Столь ярко и модно одета была эта девушка. И я решил не соваться в этот вуз. Меня удержал мой внешний вид: в эти дни я донашивал ещё свою полевую шинель, а на другое обмундирование ещё не заработал. Вторым нашим учебным объектом стал Ленинградский государственный университет, в котором я выбрал Биолого-почвенный факультет, а Киселев – Философский и Геологический.
Сразу сообщу, что на Философский ему подавать заявление отсоветовали. Все равно бы не приняли, потому что он жил в оккупации во время войны. И он поступил и окончил Геологический факультет ЛГУ. А я в тот день окончательного решения так и не принял.
В душе я решил положиться на волю судьбы. Прошу не смеяться надо мной. Наступил день подачи документов в ВМА, мы с отцом, как в первый день поступления в школу, рано утром вместе поехали в Академию. Момент был очень серьезный. Решалось, как пойдет дальше моя жизнь. На Новгородской улице мы ожидали трамвая, который должен был появиться с Охтинского моста, и я предложил папе, что, если первым придет трамвай №32, то едем в Академию, а если №5, то поедем в Университет. Отец не спорил. Пришла «пятерка».
Приемная комиссия размещалась в главном здании Двенадцати коллегий на втором этаже на стороне Геологического факультета в самом конце длиннющего коридора, битком забитого абитуриентами. Когда подошла моя очередь подавать свои документы секретарю, она перебрала мои бумаги и торжественно заявила мне, что я на факультет принят и должен явиться на собеседование уже в деканат Биолого-почвенного факультета, чтобы сделать выбор кафедры.

Рис. 103. Вадим Цыпленков,
студент университета

Вспоминая этот момент жизни, я и сам над собой смеюсь, каким я был нерешительным, несамостоятельным, хотя и прошел войну. А тогда казалось все нормальным. В первый раз на собеседовании меня спросили, желаю ли я по окончании университета работать преподавателем биологии в школе? Я ответил, что ни в коем случае. Тогда один из членов комиссии, доцент Яцюк и предложил мне пойти на кафедру экспериментального почвоведения, которой до этого года заведовал крупный ученый-почвовед, академик И.В.Тюрин, по учебнику которого мы и начали свое изучение предмета. Самого академика Тюрина я не застал, поскольку в том же году он уже переехал в Москву. Своего же «соблазнителя» доцента Яцюка я в первый же день встретил на кафедре, так как он и жил в том же доме выше этажом по адресу: Васильевский остров, 16-я линия, д. 29.

Примечание.

Напомню, что на биологическом факультете с 1948 года после известных исторических событий появилось почвенное отделение, в составе которого первоначально было три кафедры: экспериментального почвоведения, географии почв, агрохимии.

Рис. 104. Однокурсники в 1956 году перед распределением в научную дорогу. И спустя 30 лет.
Сверху: Юра Мамкаев, Валька Баландинский, Сашка Юдин и Вадим Цыпленков.
Снизу: Ю.Мамкаев, В.Баландинский, А.Потапов, А.Юдин, В.Цыпленков, А.Стрелков.

Теперь могу сказать, что в то время наша кафедра особой популярностью не пользовалась, как, например, кафедра биохимии, на которую бывали конкурсы по 20 человек на одно место. На эту кафедру, чтобы быть зачисленными, надо было все пять экзаменов сдать на «отлично». В 1951 году на наше отделение было принято 33 студента, из которых только четверо были мужчины. Спустя 30 лет повзрослевшие выпускники встретились (рис. 104). Подчеркну, что в тот год происходил прием, в основном, школьников 1933 года рождения. Я на их фоне должен был казаться стариком. Особенно меня отличало то, что я по своей армейской привычке не умел обращаться к ним по имени: Таня, Ира. Я называл однокурсниц по фамилии. Помню, как однажды малюсенькая и очень симпатичная студентка Оля Шемякина провела со мной воспитательную работу. Она задержала меня после занятий в 133-й аудитории и, развернув список студентов нашего отделения, в приказном порядке предложила мне запомнить их имена и впредь не обращаться к однокашникам по фамилии.
На втором курсе все мои недостатки сгладились, и до окончания обучения все мы стали хорошими друзьями. До сих пор мы, пусть только по телефону, но продолжаем часто общаться. Десятки лет! Укрепляло дружбу и то, что после второго курса наши лекции стали не общефакультетскими, а кафедральными и групповыми. На практических занятиях мы работали бригадами по четыре человека. На третьем курсе мы были вообще втроем отправлены на практику в Эстонию. Таким образом, наша жизнь протекала в общем русле, и особых исторических событий не наблюдалось.
Многие молодые студенты обращались ко мне за советом не по учебе, а по житейским вопросам, ведь я был почти на десять лет старше однокурсников. Вот и Дима Сабунаев как-то раз взволнованный поделился со мной своими тревогами. К рассказу о его злоключениях можно было бы в качестве эпиграфа использовать строки из старинной песни: «Отец не понял мои муки, жестокий сердцу дал отказ!»
Учебная и научная судьба Димы складывалась непросто. Дима со многими своими проблемами обращался ко мне за советом как к старшему брату. С родителями он в то время поссорился. В его песне главным был голос его мамы. Как он мне рассказывал, она спрятала его паспорт, что бы он не мог взять его без спроса и жениться. Не хотела уступать его другой женщине, да ещё и сироте.
Дима решил жениться на однокурснице. А родители его, профессора, интеллигенция, были против того, чтобы их наследник связывал свою жизнь с приезжей красавицей. Но любовь у молодых людей была такая сильная, что девушка уже ждала ребенка. И они поженились, и съехали от родителей на какую-то загородную дачу, где в холоде и впроголодь растили сына.
Я посоветовал Сабунаеву, чтобы один из молодоженов бросал учебу и устраивался на работу. Иначе семью содержать было невозможно. В конечном счете, оба они ушли из университета. Супруга по понятным причинам - ухаживала за ребенком, а Дмитрий стал работать. Впрочем, оба доучились через несколько лет.
В тот период Дима вновь обратился ко мне с просьбой принять у него экзамен по почвоведению. Тут я узнал, что он в своей трудной жизненной ситуации продолжает учебу в институте на заочном отделении, работая лаборантом в ВИЗРе (Всероссийский научно-исследовательский институт защиты растений). Экзамен он сдал, и мы опять расстались.

Фамилия Сабунаев в конце XX века была достаточно известна в кругах биологов. Во всеведующем Интернете есть ссылка на книгу «Животные у вас дома». Автор Д.В.Сабунаев. Этот писатель и есть мой однокурсник (рис. 105).

Рис. 106. Татьяна Васильевна
Пустыгина (с 1955 года –
Цыпленкова) в 1953 году –
студентка, ещё не замужем.

Знаменательные события для меня последовали по окончании университета. Я в тридцать лет решился строить свою нормальную семью. Однако, следует помнить, что в те времена каждый оканчивающий университет получал обязательное направление на работу по государственному распределению. И случилось так, что мою будущую супругу, мою однокурсницу (рис. 106) распределили в агрохимлабораторию города Великие Луки, а меня в аспирантуру при нашем университете. Как быть и что делать?
Первое, что мы решили, это пошли в Парголовский сельсовет и зарегистрировали наш брак. В Шувалово, которое было тогда составной частью Парголова, жили родители моей жены. Вообще-то это был женский коллектив: бабушка, мама и дочь-студентка. После того, как Татьяна вышла замуж, и у нас родился сын, на трех женщин пришлось два мужчины (рис. 107).
Это наше событие продолжилось и другим событием уже на кафедре. Когда нам стали позже выдавать дипломы об окончании университета, произошло замешательство в государственной комиссии. Профессор Екатерина Ивановна Шилова, вызывая очередного дипломанта, остановилась и заявила, что тут какая-то неясность. Диплом с отличием вручается Цыпленковой Татьяне Васильевне, а профессор знала эту студентку все пять лет под фамилией Пустыгина. Но после зачтения следующего диплома всем стало ясно, что это не ошибка секретарей. Следующий диплом и тоже с отличием вручался Цыпленкову Вадиму Павловичу.
Чем эти события закончились? Я повез свою супругу в Великие Луки. Много было приключений, на которых нет смысла задерживать ваше внимание, читатели. Так, выяснилось, что заявка на специалиста в министерство была подана, а собственно лаборатория отсутствовала. Не успели построить. Мы вернулись восвояси, в Ленинград.

Рис. 107. 1964 год. Полный состав моей семьи: Елена Васильевна (теща);
Антонина Николаевна, её мать; Таня и я с сыном Павликом.

Но и тут нас ожидал конфуз. В связи с какими-то новшествами в Академии или Министерстве, а, возможно, и там, и там, ставок на аспирантов университету не выделили. Более того, для оканчивающих в 1955 году аспирантуру отложили защиту диссертации до тех пор, пока они не опубликуют статьи по теме своей диссертации в научных журналах.
Вот и «повисли» временно на биолого-почвенном факультете два новых и пять старых аспирантов, окончивших, но к защите не допущенных. Обрадовала ли эта новость других, я не могу судить, но мне самому пришлось срочно искать работу. Жена была уже на сносях, мать её – школьная учительница, бабушка с мизерной пенсией, а глава семьи – и вовсе безработный.
Подруга Татьяны, Зинаида Корх, с помощью своего дяди Исайи, который работал директором фруктового склада, быстро отыскала мне, биологу, работу по профилю биолога, "по специальности" – тележником по развозке фруктов к торговым лоткам. Зарплата скромная, зато всегда к столу будут свежие фрукты и ещё кое-что к зарплате «серым» налом.
Но я не успел ещё впрячься в работу по специальности, как наш энергичный декан факультета Мария Илларионовна Прохорова съездила в Москву в ЦК КПСС и, как говорили бывалые люди, беседовала с самим М.Сусловым. Не могу точно утверждать, с кем ещё имела беседы наша декан, но, вернувшись, привезла на факультет семь совершенно новых ставок так называемых лекционных ассистентов, которым разрешалось в двухлетний срок защитить свои диссертации. На пять этих ставок зачислили аспирантов, которые ждали опубликования своих статей, а две оставшиеся достались мне и генетику Косте Квитко, моему однокурснику. Поначалу мы оказались в Петергофском Биологическом институте, где в ту пору директорствовал Владимир Алексеевич Чесноков, профессор физиологии растений.

Рис. 108. В лаборатории.

Я только-только стал привыкать к новому месту работы, к сотрудникам института, которые работали у Чеснокова в лаборатории, где и мне выделили место (рис. 108). Вдруг возник спор между Владимиром Алексеевичем и Владимиром Николаевичем Симаковым, тогда заведовавшим кафедрой почвоведения, по вопросу, где я должен находиться в зимний период в учебное время, как «ассистент лекционный».
Вероятно, когда эти ставки вводили, не все было четко продумано. В итоге я оказался на кафедре в городе, но место в Биологическом институте на летний период за мной сохранилось. Я и на факультете быстро ознакомился с обстановкой. Этому способствовало то, что у меня появились новые друзья. В те годы на факультете был большой коллектив ветеранов Великой Отечественной (рис. 109). Среди них нашлись те, с кем я служил в одной 7-й отдельной армии на Волховском фронте.
Поясню, кто запечатлен на этой фотографии. Слева направо, нижний ряд: Иван Григорьевич Павлов, Анна Ивановна Караушева, Степан Васильевич Солдатенков, Людмила Васильевна Германович, Виктор Петрович Бабминдра, Илья Христофорович Блюменталь; верхний ряд: Нина Александровна Егорова, Анфиса Никандровна Бартенева, Виктор Николаевич Володин, Иосиф Иванович Грачев, Вадим Павлович Цыпленков, Сусанна Николаевна Лызлова, Борис Николаевич Савченко, Нина Александровна Мовчан, Копылов и Борис Николаевич Казанский.

Рис. 109. Ветераны Великой Отечественной войны,
сотрудники Биолого-почвенного факультета. 9 мая 1980 года.

В момент съемок отсутствовали ветераны: Борис Николаевич Фунтиков, Павел Константинович Смирнов, Анна Михайловна Степанова, Николай Иванович Горышин, Мария Федоровна Виноградова, Валентина Петровна Меркун, Гладкая и Аня Партизанка.
Главным в Совете ветеранов нашего факультета был С.В.Солдатенков. Он в Гражданскую воевал солдатиком, а совсем молодым в революцию охранял Ленина, стоя рядом с броневиком на площади у Финляндского вокзала. Позже председателем был И.Х.Блюменталь, а в конце моего университетского периода поруководил ветеранами и я. Правда, к этому времени строй ветеранов заметно поредел. И в 2014 году ветераном войны в списке биолого-почвенного факультета являюсь лишь я один (рис. 115), а Совет ветеранов унверситета состоит теперь преимущественно из блокадников.