Эпоха: Отцовство

УДК 94(470) + 929.5

Цыпленков В.П.
Эпоха.
Автобиографическая хроника.
– СПб, 2014. – 272 с.

В автобиографической хронике профессор Санкт-Петербургского университета рассказывает о происхождении свой семьи и фактах собственной жизни в городе Ленинграде до войны, во время блокады, на фронте, в послевоенный период. Период активной жизни ученого совпал по времени с эпохой социализма в России.
Книга представляет интерес для историков, социологов, биологов, этнографов.

В сети Интернет – epoch-ussr.blogspot.com

А professor of St. Petersburg University in the autobiographical chronicle talks about the origin of his family and the facts of his own life in Leningrad before the war, during the siege at the front, in the postwar period. The period of active life of a scientist coincided with the era of socialism in Russia.
The book is of interest to historians, sociologists, biologists, anthropologists.

Если говорить начистоту, то самым ярким и большим событием в моей жизни в это время было рождение моего сына, которого в честь дедушки назвали Павлом (рис. 110). До этого момента я не мог даже предположить, насколько велико это особое чувство отцовства. Его трудно описать словами, его нужно лично испытать. Вот представьте себе, что вы стоите у окошечка регистратуры в родильном доме в компании таких же, как ты, будущих пап и ждешь решение судьбы. Кого ожидать: мальчика или девочку? Как прошли роды? Здорова ли жена? Вспоминаешь в этой мысленной круговерти, что ты сам при рождении был двойней!

Рис. 110. 1 сентября 1972 года.
Два Павла Цыпленкова:
дедушка и внук-десятиклассник.

Вдруг все встрепенулись. Из окна голос дежурной:
«Петров! У вас девочка».
Слышно, как этот Петров шутливо бурчит:
«Опять девочка! Уже третья!».
Наблюдая это, я рассудил по-своему. Если и у нас будет девочка, то это очень хорошо. Она будет красавицей в маму, умницей в меня. Да и мама у неё не глупее меня, отличница.
Новый голос из окошечка отвлек меня от мыслей:
«Самсонов! У вас девочка».
Я не успел ещё в мыслях прокомментировать это сообщение, как снова голос:
«Цыпленков, у вас мальчик».
Все мои предыдущие размышления вмиг испарились из головы. У меня-то мальчик, и мой нос начал самостоятельно приподниматься к потолку. Посочувствовав в душе соседям, я с видом победителя направился к выходу, чтобы объявить всем о моей радости.
Вот с этого дня можно констатировать, что сформировалась новая дружная советская семья (рис. 107), в которой, правда, у некоторых её членов до этого дня, как я узнал, происходили в жизни удивительные и памятные события. Ведь и в этой семье, до моего прихода, у взрослого поколения, которое представляло собой интеллигенцию старого дореволюционного типа, вдобавок ещё и выходцев из духовенства. А ведь мы знаем, что священнослужители и их родственники, если проявляли недовольство новым режимом, подвергались перевоспитанию, а, в отдельных случаях, и наказывались. Однако, надо понимать, что, когда вы встретили прекрасную, по вашим – молодого человека – понятиям, девушку и влюбились в неё, то не станете же требовать у неё анкету с указанием происхождения её дедушки и бабушки, с которыми она в настоящее время проживает. Вот так мы и жили в любви более пятидесяти лет.

Рис. 111. Лето 1957 года.
Шувалово. Учу ходить сына.

Я воспитывал сына (рис. 111), наблюдал его мужание, рождение моих внуков, старшего из которых, по семейной традиции, назвали Вадимом (рис. 112), младшего – Романом. Особо замечу, что в моей жизни при переходе от одного этапа к другому оставалось очень много хороших товарищей, с которыми между нами сохранялись теплые отношения, и при любой возможности в памятные даты мы проводили встречи.

Рис. 112. Павел Матвеевич с внуком Павлом Вадимовичем
и правнуком Вадимом Павловичем в 1982 году.

Нередко, друзья разных лет, если у них появлялось время, просто приезжали ко мне в гости на несколько дней и для знакомства с нашим великолепным городом Ленинградом. Об этом очень наглядно повествуют многочисленные фотографии той поры. На этих фотографиях школьные друзья (рис. 69), которые до полного расставания встречались прямо у меня в нашей большой квартире на Смольном. Под «полным расставанием» я подразумеваю выезд на постоянное жительство за границу. В советское время это было необратимо. Это и однополчане фронтовой поры (рис. 92), с которыми мы вспоминали наши юные годы, украденные войной. Девушки военной поры присылали мне фотографии в память о том, какими они уходили на фронт. И, чтобы я мог узнать их при встрече, какими они стали теперь (рис. 83 – 86, 88).
Наконец, это и однокурсники по университету (рис. 104, 109), которые после того, как получили дипломы и отбыли по распределению на первое место своей работы, где и стали продолжать свой научный рост в биологии, повзрослели, а, говоря проще, постарели.
Провожая в последний путь своего отца в 1987 году, я не сразу и вспомнил, что на его сотом году жизни завершилось предсказание старца Иоанна – «будет жить долго». Объяснялась моя забывчивость тем, что в нашей повседневной жизни к таким печальным событиям относятся как к естественным и ожидаемым. Остается о человеке память, и даже большую скорбь приглушают последующие и тоже большие события.
Время неостановимо. Лишь на фотографиях мы можем зафиксировать наше прошлое, и, глядя на пожелтевшие миниатюры, воскрешать в своей памяти радостные или печальные события уходящей эпохи.
В последний день весны я вспоминаю свою маму и убитого на Финской войне брата Александра, как я теперь понимаю, талантливого человека, чрезвычайно одаренного творчески (рис. 113). Ведь он легко выучился играть почти на всех струнных инструментах, даже на банджо.

Ушли из жизни моя сестра Муза и двоюродный брат Ким. Это случилось ещё до войны. Смерть пришла к ним, совсем ещё малышам, в образе стрептококковой ангины. В двадцатые годы прошлого века доктор Флеминг ещё не придумал антибиотики, и ничтожная сегодня простуда в то время уносила жизни детей даже в семьях медработников.

Примечание.

Сэр Алекса́ндр Фле́минг (1881 — 1955) — британский бактериолог. Впервые выделил пенициллин из плесневых грибов в 1929 году — исторически первый антибиотик. В 1999 году был назван одним из 100 выдающихся людей XX столетия.

Моя тетя Дуня после смерти своего сына Кима прожила недолго. Погибла в дорожно-транспортном происшествии, как теперь принято говорить. И старость постепенно увела от нас в мир, который называют лучшим, всех женщин из моей семьи. Раз уж к смерти родственников и близких, событиям, ввергающим даже скептиков и материалистов в шок, мы в течение жизни привыкаем, как к смене сезонов, то что же говорить о более мелких эпизодах биографии.
Вероятно, этим объясняется и то, что и такие события как защита диссертации, получение звания профессора и назначение на должность заведующего очень тогда большой кафедры биологического факультета казались обычными, естественными. Полагаю, это было связано с тем, что они, эти события, каждый раз заметно увеличивали научную и педагогическую нагрузки и повышали административную ответственность.
Следует напомнить, что к этому времени в ходе перестройки в состав этой одной кафедры вошли в качестве специализаций: почвоведение, география почв и мелиорация, до этого имевшие статус отдельных кафедр. Ещё в составе кафедры были две лаборатории на базе Петергофского Научного института.