Эпоха: Военные потери мирного времени

УДК 94(470) + 929.5

Цыпленков В.П.
Эпоха.
Автобиографическая хроника.
– СПб, 2014. – 272 с.

В автобиографической хронике профессор Санкт-Петербургского университета рассказывает о происхождении свой семьи и фактах собственной жизни в городе Ленинграде до войны, во время блокады, на фронте, в послевоенный период. Период активной жизни ученого совпал по времени с эпохой социализма в России.
Книга представляет интерес для историков, социологов, биологов, этнографов.

В сети Интернет – epoch-ussr.blogspot.com

А professor of St. Petersburg University in the autobiographical chronicle talks about the origin of his family and the facts of his own life in Leningrad before the war, during the siege at the front, in the postwar period. The period of active life of a scientist coincided with the era of socialism in Russia.
The book is of interest to historians, sociologists, biologists, anthropologists.

Следующий 1939 год принес с собой нам и новые события, которые продлились и в начале 1940 года, затронув и всю страну, и нашу семью. Во второй половине 1939 года возник «Финский конфликт».

Примечание.

Сове́тско-фи́нская война́ 1939—1940 годов — вооружённый конфликт между СССР и Финляндией в период с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года. После победы над соседней страной в составе СССР оказался густонаселенный регион (11% территории Финляндии) со вторым по величине городом Выборгом. 430 тысяч финнов потеряли свои дома и переселились вглубь Финляндии.
Одновременно с началом военных действий против Финляндии, в Москве было объявлено о создании Народного правительства Финляндии (Временного правительства Финляндии в эмиграции). Располагалось оно в нынешнем Зеленогорске после того, как его захватила Красная Армия. Возглавил это правительство большевик-ленинец Отто Вилле Куусинен, позднее долгое время работавший в Верховном Совете СССР.

Чтобы читатель понял, каково было мое участие в этом конфликте, сразу поясняю. Эта кампания оставила очень глубокий след в моей памяти и заметно повлияла на нашу семью. Мой средний брат Александр Павлович (рис. 63), уже студент второго курса Юридического института по комсомольскому призыву (не будучи в то время комсомольцем!) первым записался в Армию в качестве добровольца. Он пошел на фронт в составе 100-го лыжного батальона, и я лично провожал его и видел всю его боевую экипировку. При этом, хочу подчеркнуть, когда брат записывался на фронт добровольцем, его осмотрели врачи, и медицинская комиссия установила, что он совершенно здоров. И он с честью выполнил свой долг перед Отечеством. Он пал в бою с оружием в руках.

Рис. 63. Александр
Павлович Цыпленков
студент первого курса
Юридического института

Особенно обидно то, что смерть его настигла 23 февраля, как нам сообщили его товарищи, однокурсники-добровольцы. Шура со своим товарищем по фамилии Маргулис (рис. 64) с ручным пулеметом прикрывали отход своего батальона, теснимого частями элитного Шведского корпуса вблизи озера Лааси-Саари. Там они и ещё два их однокурсника погибли. Спасенные, благодаря стойкости Шуры и его товарищей, студенты прислали рукописное письмо моим родителям в знак благодарности (рис. 65). И даже рассказали эти подробности.
Однако, это очень по-военному жестокая и короткая кампания стала вскоре сама по себе забываться и не афишироваться. Может быть, потому, что главного этой войной добиться так и не удалось: Финляндия осталась буржуазной республикой . Более того, даже мраморную доску с именами четырех погибших студентов со стены комнаты профкома в университете благоразумно сняли и, возможно, утеряли. Я пытался её отыскать, но не преуспел в этом деле. Уже после окончания Великой Отечественной войны при подготовке памятных досок студентам, павшим в военные годы, я настаивал на том, чтобы Маргулиса и Александра Цыпленкова вписали в общий список, поскольку они были студентами-юристами. Безрезультатно.
Наступил 1940 год со своими многочисленными и очень интересными событиями, и опять, подчеркиваю, в основном, интересными для меня. Этот год захватил хвостик Финской кампании. И мы весной занимались поисками нашего брата Шуры. Неизвестно кто, неизвестно с какой целью, пустил слух, что Шура не убит, а получил ранение и находится сейчас в госпитале в Новом Петергофе. Эта сплетня так подействовала на нас, что мы, хотя уже знали наверняка, что он погиб, решили искать Александра. Эта весть вселила в нас хрупкую надежду, и мы, старший брат и я, долго не задумываясь, отправились в Новый Петергоф на поезде.

Рис. 64. Пулеметный расчет А.Цыпленков (справа)
и его однокурсник Маргулис.
Добровольцы 100-го лыжного батальона.
Погибли 23 февраля 1940 года.

Госпиталь (теперь это больница города Петродворец) мы отыскали легко, поскольку он недалеко от вокзала. Да и сам-то этот городок невелик. В настоящее время это один из районов Санкт-Петербурга. И самое удивительное было то, что в первом же справочном окошечке этого госпиталя дежурная, полистав книгу записей, сразу нас обрадовала. «Да, – ответила она, – Цыпленков лежал у нас, но уже выписался, и сейчас он должен находиться в команде выздоравливающих, которая расположена недалеко от вокзала».
Как по команде, мы с братом бросились искать эту спасительную «команду». Фантастика, но и тут нам любезно сообщили, что, действительно, у них находился такой раненый Цыпленков, но ещё вчера убыл домой. Куда? А вот это они не знают…

Рис. 65. Благодарственное письмо товарищей Шурика.

И только тогда, когда мы возвратились в Ленинград, мы ясно поняли, что нас умышленно дурачили, но не со злым умыслом, а просто, чтобы заронить в нас надежду.

Рис. 66. Лето 1940 года.
Двоюродные братья Олег и Вадим
на просторах долины реки Баксан
играют в разведчиков-индейцев.

После этого горестного события последующие месяцы 1940 года приносили нам одни радости. Отметим, что в 1940 году мой старший брат Евгений окончил свой Сельскохозяйственный институт и по распределению был отправлен в качестве (на должность) агронома в районный центр Трофимовское республики Кабардино-Балкарии, недалеко от города Нальчика. Так совпало, что и старшая сестра моей мамы Мария Павловна, то есть моя родная тетя, по ряду обстоятельств тоже проживала в Нальчике. Я поехал в Кабардино-Балкарию вместе со старшим братом и с двоюродным братом Олегом, сыном Ольги Павловны (рис 66). На этой фотографии мы хотели продемонстрировать всему миру, как два братика резвятся на просторах долины реки Баксан, изображая из себя разведчиков-индейцев из книжек Майн-Рида и Стивенсона. А закончился этот год тем, что моего старшего брата призвали в Армию, и мы благополучно возвратились в Ленинград.