Эпоха: Саша Дорковская

УДК 94(470) + 929.5

Цыпленков В.П.
Эпоха. Автобиографическая хроника.
– СПб, 2014. – 272 с.

В автобиографической хронике профессор Санкт-Петербургского университета рассказывает о происхождении свой семьи и фактах собственной жизни в городе Ленинграде до войны, во время блокады, на фронте, в послевоенный период. Период активной жизни ученого совпал по времени с эпохой социализма в России.
Книга представляет интерес для историков, социологов, биологов, этнографов.

В сети Интернет – epoch-ussr.blogspot.com

А professor of St. Petersburg University in the autobiographical chronicle talks about the origin of his family and the facts of his own life in Leningrad before the war, during the siege at the front, in the postwar period. The period of active life of a scientist coincided with the era of socialism in Russia.
The book is of interest to historians, sociologists, biologists, anthropologists.

Рассматривая крупные события мирового масштаба, я часто вспоминаю и события микромасштаба из моей личной жизни, которые не связаны были, может быть, непосредственно с королями и Римскими папами. Но в моей памяти оставались наглядным пособием при оценке даже крупных событий.
Как только встают неясные вопросы о религии, в моей памяти возникает образ Саши Дорковской (рис. 12), глубоко верующей женщины и дальней нашей родственницы по её матери, тете Пóре. Дорковскими у нас называли их не по фамилии, а по месту рождения: деревня Дорка Рыкачева, Тверской губернии, недалеко от села Поречье, где жили и мои прародители, дедушки-бабушки моего отца.

Июнь 1941 года застал семью Саши в Ленинграде на Саперном переулке в подвальной квартирке. Муж её в первый день войны ушел на фронт, а она с сестрой Катей и тремя дочками: Маней, Тоней и Зиной пережила в Ленинграде всю блокаду.
Поскольку Саша была женщиной абсолютно неграмотной, ни писать, ни читать она не умела, то занять какую-то «хлебную должность» в городе она не могла. Знаю только то, что её дети получали от коммунистического правительства шоколадки, как дети фронтовика (знал я и другую семью, где папы не было на фронте, и дочка шоколадки не получала).
Не буду давать оценку всем событиям, скажу только, что Сашины дети выросли, кончили школу, а муж её погиб на фронте.

В послевоенный период её дочки, молодые, красивые, школьно-образованные вступили в пору любви. И вот одна из них – Тоня – обращается к маме с просьбой разрешить её выйти замуж. Мать, любящая своих детей, разрешает, но с условием: венчаться в церкви, иначе она не дает разрешения. Здесь я хочу напомнить, что некоторые активные антисоветчики и антикоммунисты, апологеты христианства часто заявляли, что религия была запрещена и даже уничтожена в СССР. Меня крестили в 30-е годы. Другие конфессии также не угасали при коммунистах, и как я услышал однажды по радио, оказывается, и Малая синагога даже в блокаду не прекращала своей деятельности.
Случилось в семье Дорковских ужасное. Невеста не могла сочетаться браком без венца в церкви, а жених, будучи коммунистом, не соглашался венчаться в церкви. Вот ведь как обстояли дела. Строгое религиозное воспитание не позволило Тоне ослушаться мать, и она на глазах у всех стала бледнеть. Вскоре девушка так затосковала, что заболела и скончалась.
После такого удара Саша принимает мудрое решение. Она заявляет дочкам, что они могут поступать самостоятельно так, как им удобно в современной жизненной обстановке, а она будет за них молиться.
Такое решение устранило все сложные вопросы из жизни, и Маня вскоре вышла замуж. Муж её был депутатом-коммунистом, а она директором магазина рядом со станцией Ланская, где я повстречал её в 50-е годы.